Название: Внимательный.
Персонажи: Ирука, Сарутоби Хизурен (Третий Хокаге)
Жанр: джен, быт, юмор, ангст
Рейтинг: G
Дисклеймер: все права на вселенную «Наруто» принадлежат Кишимото.
Саммари: одни разговоры.
Авторские примечания: ООС. Автор не помнит, какая на самом деле планировка в резиденции Хокаге. Таймлайн - следующий год после нападения Кьюби, Ируке 10-11 лет. Текст без беты, могут быть ошибки. 4000 слов.
Фанфик был написан на Майский Фестиваль
читать дальшеНа длинных столах должны были уже расставлять огромные котлы, обжигающие и шипящие, источавшие упоительный аромат наваристой рисовой лапши. На чем угодно, но на еде в интернате сирот шиноби никогда не экономили.
Ирука проглотил слюну и тяжко вздохнул, помотал головой, отгоняя прилипчивое аппетитное видение, поджал ноги под низкую резную скамейку. Из зеркала на противоположной стене на него изучающее уставилось собственное отражение, сморщило досадливо нос и тут же полезло в задний карман за бинтом.
Но если с помощью бинта Ирука еще мог кое-как справиться с грязью на щеках и подбородке, то что было делать со всем остальным?! Из-под мятых, будто жеваных, штанин его шорт выглядывали бордовые ссадины, вдобавок к ним на левой коленке красовался огромный синяк. Такие же были на сбитых локтях. На потной несвежей футболке - свежие пятна от глины и травы, шов в подмышках разъехался в заметные дырки. Из грязных волос торчали веточки, сухие листья, щепки и белые перья.
Мальчишка усиленно тер бинтом перепачканное личико, выдергивал мусор из сбившейся набок прически, краснел и ужасно страдал от своего недостойного вида неопрятной бродяжки. Когда его срочно вызвали сюда прямо с занятий, у него был выбор: или переодеваться, но безнадежно опаздывать, или успеть вовремя, но чумазым. В конце концов, позор опоздания показался Ируке куда страшнее легкого беспорядка в одежде, но сейчас, оценивая со всей строгостью тот «беспорядок», он в этом серьезно засомневался.
Тем более, что времени, как оказалось, у него было вполне достаточно, даже чтобы облачиться в парадный костюм дайме, поскольку общаться с ним не торопились.
Кое-как приведя лицо в более-менее приличный вид, Ирука, однако, понемногу смирился со своим позором и был уже рад тому, что про него забыли (если не брать в расчет упрямо возвращающиеся мысли о пропущенном ужине), потому что сидеть здесь, в этом тихом доме ему очень нравилось.
Он закрыл глаза и шумно втянул носом воздух. Здесь пахло замечательно - точно так, как должен пахнуть дом, как когда-то пахло в его собственном доме: свежеструганным деревом, лаком и краской, чистым бельем, новенькой журнальной бумагой и старинными книгами, жасминовым чаем и сушеными сливами. Вареным рисом и геранью на подоконнике. Травами у матери в кладовой. Полировкой для стали и крепким табаком у отца в кабинете, последние год-полтора отец пристрастился к трубочке, пусть мама и не одобряла. Умино соскучился по таким запахом, отвык от них в общих спальнях, сколоченных на скорую руку и вымытых с хлоркой, стал постепенно забывать мягкую, уютную, обманчиво безопасную тишину домов.
Наслушавшись вдоволь той тишины, Умино вдохнул последний раз глубже и открыл глаза. Поморгав, стал любопытно осматриваться по сторонам, вертя головой на тонкой шее, и... От восхищения у него даже рот приоткрылся. Он не утерпел и соскочил со скамейки.
Но, прежде чем подойти к поманившему его входу в гостиную, благоразумный мальчишка сначала открыто и широко улыбнулся караулившему этот вход тощему АНБУ, демонстрируя свой исключительно мирный и послушный характер. Не дождавшись от каменного изваяния в фарфоровой маске никакого отклика, но, с другой стороны, и не получив никаких запретов, Ирука, сделав пару осторожных шагов, сел на пол прямо перед новенькими седзи в гостиную.
За ними мелькали тени и гудели приглушенные голоса, то поднимаясь волной до грозного рыка, то плавно журча смехом. Что-то позвякивало, шуршало, рвалось, иногда булькало.
Только Ируку интересовали не чужая болтовня и загадочный шум, а обезьяны. Много обезьян.
На тонкой рисовой бумаге перегородки резвилась их целая ватага, повисшая на ветках деревьев и размахивающая кто чем: кто веером, кто зонтиком, кто широкополыми шляпами, а одна даже пучеглазой рыбиной. Другие обезьянки с корзинками, судя по всему, обкраденные первыми, теперь бегали под деревьями, негодуя, и целясь в воров фруктами и еще чем-то, явно съедобным, потому что в животе у Ируки тихо заурчало.
Он приподнялся слегка, чтобы лучше разглядеть, половица под ним предательски скрипнула. И ему показалось, что одна из обезьян повернулась на звук и, заметив юного зрителя, немедленно скорчила ему грозную, но веселую мордочку. Но мальчишка был не из пугливых, обезьяний вызов принял и моментально состроил ей рожицу в ответ: выпучил смешливые глаза, опустил уголки губ вниз и высунул длинный язык, умудрившись достать им до подбородка.
АНБУ рядом вдруг ожил, переступил с ноги на ногу и кашлянул под маской, но Ируке было не до него, для большего эффекта и полного сходства с соперницей он уже сводил зрачки к переносице…
Именно в этот момент перегородка бесшумно открылась так стремительно и неожиданно, что Умино успел только отшатнуться, плюхнувшись на пол, но так и оставшись с выражением лица, достойным театра масок, пьесы «Принц обезьян».
Из гостиной медленно и величественно вышел рослый крупный мужчина с пучком седых волос на большой голове и шрамом-крестом на подбородке. Навис мрачной скалой над оцепеневшим мальчишкой, пригвоздив того к полу суровым взором и пророкотал низким и усталым голосом:
- Это что еще за обезьяна?!
От грозного окрика Умино опомнился и поспешно вскочил, склонил голову в учтивом поклоне, машинально одернув футболку, ткань которой жалобно затрещала.
- Извините!!! - Звонким воплем прокатилось по задремавшему было дому.
- Ирука? Ты? - Тут же весело донеслось из гостиной, - это не обезьяна, Данзо, а дельфин. Плыви сюда, малыш!
Так и не поднимая глаз от пола, в полупоклоне, смущенный Ирука бочком обогнул страшного дядьку и скользнул вдоль стены, стараясь быть как можно меньше. Шмыгнул в гостиную, спиной чувствуя тяжелый, оценивающий и немного удивленный взгляд, задумчивый и что-то прикидывающий. Ирука, не оборачиваясь, поскорее задвинул за собой седзи, прячась от этого взгляда за бойких обезьянок.
Старик (по мнению Ируки - все, кто был старше 40 и, тем более, 50 лет, были дряхлые и безнадежные старики в двух шагах до могилы) сидел там, где и прошлый раз - на подушках за низким широким столом, среди вороха пожелтевших карт, развернутых свитков, потрепанных перьев, торчащих в баночках туши, раскрытых посередине толстенных книг в бурых кожаных обложках, остывших чайников и пустых стаканов.
- Добрый вечер, Хокаге-сама!!!
- Ну и голосок у тебя! Пожалей мои несчастные уши, Ирука-кун, - Хокаге, по-домашнему облаченный в старую юката, торопливо закрыл большими ладонями тем самые уши и страдальчески затряс седой головой, как болванчик.
- Простите, - шепотом попросил притихший мальчишка и покраснел.
Повинуясь быстрому жесту хозяина, Ирука сел за стол напротив него по взрослому - на пятки, оголившимися коленками вперед, и тут же покраснел еще больше, почувствовав, что Третьему хватило одного беглого взгляда, чтобы заметить цветущий синяк на левой коленке и все остальное.
- Подрался?
- Упал, Хокаге-сама, - буркнул мальчишка, чинно сложив расцарапанные руки.
Ирука сдерживался, чтобы не озираться любопытно по сторонам в поисках еще обезьянок. Все равно это было бесполезно - в наступающих сумерках гостиную едва можно было разглядеть за клубами табачного дыма, которые плавали под потолком, как утренний туман над горами. Умино не выдержал и чихнул, потом еще, снова и снова, потер кулачком заслезившиеся глаза. Сарутоби посмотрел на него исподлобья внимательно, вынул трубку изо рта, повертел в руках и с сожалением положил на стол. Налил гостю остывшего чая в свою чашку до самых краев. Ирука поблагодарил сдержанным, полным достоинства кивком, взял чашку в ладони и чинно пригубил сладкий душистый напиток, стараясь не пялиться голодным взором на стол на тарелку с последним рисовым пирожком. Но хозяин сам подтолкнул к нему ту тарелку и спросил, сведя брови:
- Судя по твоему виду, падал ты кубарем?
Пристыженный Ирука молчал, прячась за чашку... Третий понизил голос до заговорщицкого тона:
- Ребятам понравилось, как падал?
Умино не выдержал его взгляда и капитулировал, утвердительно кивнул, шмыгнул носом. Аккуратно поставил чашку на стол, стесняясь брать последний пирожок.
- Смеялись?
- Ага, еще как! - Воодушевленно отозвался Умино и сам широко улыбнулся, жмуря от удовольствия заблестевшие глаза. Только Сарутоби улыбку ему не вернул, а, напротив, нахмурился и холодно поинтересовался:
- Может быть, тебе тогда не в шиноби идти, а в клоуны, Ирука-кун?
Ирука обмер и побледнел, улыбка мгновенно сползла со смуглого личика.
- Прямо завтра тебя пошлю в цирковое училище, - решил Хокаге.
- Пожалуйста, Хокаге-сама! Мне нельзя…
Пальцы принялись отчаянно теребить ткань мятых шорт, пронзительный мальчишеский голос задрожал:
- Мне нельзя не в шиноби.
- Ирука, Ирука, - расстроенный Третий покачал головой, - посмотри на себя - ну какой из тебя шиноби?
- Пожалуйста, Хокаге-сама…
В уголках расширившихся глаз заблестели слезинки, пересохшие губы упрямо твердили:
- Я больше не буду… Никогда!
Сарутоби вздохнул, устало провел по лицу ладонями, поинтересовался, не глядя:
- Откуда падал? С крыши? С дерева?
- Пожалуйста…
- Ирука! - Хлопнул сердито кулаком по столу.
- С горы.
Руки Сарутоби медленно легли на стол.
- С какой такой «горы»?!
- У нас тут одна гора, - пискнул мальчишка и уважительно добавил, - ваша гора, Хокаге-сама.
- С той горы?! - Округлил глаза Сарутоби.
- Ага, - с плохо скрытой гордостью подтвердил Ирука.
Вскочив, Третий быстро перегнулся через стол, схватил его за плечи, вздернул вверх и принялся осторожно, но не особенно церемонясь, мять его и ощупывать, вертеть, проверять, целы ли кости. Ирука страдал, морщился, пыхтел, сопел, но не сопротивлялся, стоически терпел, болтаясь тряпичной куклой в руках Сарутоби и подняв глаза в потолок.
- Ничего внутри не болит? - Третий схватил его за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
Мальчишка помотал отрицательно головой и только после этого получил свободу. Плюхнувшись обратно, он почесал расцарапанный, припухший нос и обиженным тоном сказал:
- Я же не дурак, чтоб убиться. Сначала траекторию рассчитал, потом потренировался, и сгруппировался, когда падал. И в курятник упал, туда мягче, чем прямо об землю.
Подперев щеку рукой, Хокаге долго недоверчиво изучал его, потом тряхнул головой и переспросил:
- В курятник?
- Чтоб смешней получилось, - пояснил Умино.
- Куры живы остались?
- Живы, конечно! - Окончательно обиженный Ирука снова почесал нос, укрываясь ладонью от взгляда Хокаге, и поэтому не заметил, что тот из последних сил старается не расхохотаться, а свести строго брови, морща лоб, и сделать голос как можно строже, отчитывая:
- Что ты творишь, Ирука Умино! Тратишь свой талант на глупости и забавы! Вместо того, чтобы кур пугать, лучше бы тренировался и готовился к экзамену!
Ирука, повинно склонивший голову, принимая справедливые упреки, быстро вставил:
- Я готовился.
- А вот сейчас поглядим, как ты готовился. Если плохо - завтра же пошлю в циркачи, акробат!
Под отчаянным взглядом мальчишки Хокаге порылся среди папок на столе и вытащил из-под груды бумаг пухлое досье с пришпиленной сверху фотографией улыбчивого пацана, внутри были свидетельства, анкеты и справки, выговоры и поощрения, результаты диспансеризации и тестов, докладные и характеристики. Раскрыл наугад и углубился в чтение.
Ирука, затаивший дыхание, не сводил с него глаз, прикусив до боли нижнюю губу.
- Очень хорошо, - через минуту забормотал Сарутоби себе под нос, перебирая листы. Перестал хмуриться.
- Очень даже хорошо... Отлично.
Умино мгновенно расслабился, выдохнул и сел удобнее, допил чай и, не выдержав больше, хищно цапнул с тарелки пирожок, запихнул его за щеки сразу весь целиком.Третий читал, не поднимая головы, а его пальцы, пожелтевшие от табака, машинально теребили мундштук трубки, медленно угасающей на столе. Сухие губы шевелились, складывались в трубочку. Ирука смотрел на него, хмурился и сказал:
- Вы курите, Сарутоби-сама, вам же хочется покурить. А я потерплю. И окно открою.
Не дождавшись ответа от хозяина, поднявшего на него пытливый взгляд, он вскочил распахнуть ставни окна в маленький садик.
- Ты очень внимательный, Ирука-кун, - одобрительно раздалось у него за спиной.
Ирука решил, что Хокаге об этом его качестве, весьма ценном для шиноби, прочел в досье и очень обрадовался. Осмелев, он решил предупредить, чтобы старик ничего из такого же важного не пропустил:
- Я еще лабораторную сделал по ботанике и сам новое дзюцу выучил, которого в программе нет. Водное. Там про это написано?
- Сейчас посмотрю, - Сарутоби одной рукой полез в самый конец досье, другой рукой с явным удовольствием прикуривая трубочку.
Из раскрытого мальчишкой окна в комнату хлынул свежий воздух с ароматом цветущего миндаля и прогорклым, смачным дымком из трубы соседнего ресторанчика. Захмелев от него, голодный Умино не выдержал, отвернулся невежливо от хозяина и высунулся по пояс наружу. Солнце, краснея, пряталось за крыши, укладываясь спать, Ирука смотрел на него, жмурясь, беззаботно болтая босыми ногами с грязными пяточками, повиснув животом на узеньком подоконнике, мурлыкал под нос песенку.
- Где же это?.. А! Вижу. Вижу. Молодец!
Чрезвычайно довольный похвалой самого Хокаге Ирука весело обернулся к нему.
- Сложное дзюцу, - кивал ему тоже довольный Сарутоби, - даже очень сложное, я знаю его.
У любопытного Ируки вырвалось:
- А правда, что вы вообще ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ дзюцу знаете?
Великий Третий Хокаге, будучи честным человеком, не страдающим ложной скромностью, приосанился, выпятил грудь и с достоинством величаво кивнул. Но Ирука, к своему стыду, почему-то по-прежнему сомневался, что такое возможно, хотя благовоспитанно старался не подавать виду из-за уважения к сединам старика. Старик, однако, заметил это, погрозил шутливо ему трубкой и неожиданно спросил:
- А ты тоже хочешь все дзюцу знать?
Но, к удивлению, мальчишка не стал быстро отвечать, что, мол, конечно, хочу!
Ирука глубоко задумался, глядя в потолок, почесал сначала нос, потом, совершенно забыв про неприличную дырку в подмышке, поднял руку и почесал уже в затылке.
- Я, наверное, все узнать не смогу, - и виновато улыбнулся, - голова треснет все знать.
Соскользнул мягко с подоконника, вернулся к столу, уселся на свое место приунывшим.
- У меня чакры мало, на все дзюцу не хватит, - честно, но расстроено признался Ирука с тяжелым вздохом. Наверняка, про этот его ужасный порок в досье тоже написано, подумал он с тоской, как и про семьдесят семь дисциплинарных проступков. Из-за которых для допуска к экзамену на генина ему и нужна была санкция самого Хокаге.
- Мало чакры - это не беда, - доверительно заметил Сарутоби со знанием дела, - вот у твоего отца…
При слове «отец» Ирука встрепенулся, замер, вытянувшись в струнку и превратившись весь в слух.
- ...у твоего отца тоже с чакрой было не очень. Но ему это не помешало стать отличным шиноби, в шестнадцать он уже был чунином.
- Я тоже буду, - сипло поклялся мальчишка.
- Пусть чакры и было немного, зато он отлично умел ее контролировать, у него с концентрацией все всегда было в порядке, всегда знал, что хотел. А ты знаешь, чего хочешь?
- Защищать! - Не задумываясь, ответил Ирука.
Помолчав, Третий Хокаге просто сказал:
- Тогда не позорь его и возьмись за дело.
Побледневший Умино лишь кивнул коротко и молча, без слов, потому что слова были тут лишними.
От взгляда на его серьезную чумазую юную мордашку Третий едва мог сдержать улыбку, вокруг мудрых, повидавших жизнь глаз собрались мелкие лукавые и ласковые морщинки. Потянувшись через стол, Сарутоби дернул Ируку за лохматый каштановый хвост, вытащив оттуда рябое перышко, шутливо пощекотал им ирукин нос, перечеркнутый шрамом.
- Больше не будешь кур пугать, акробат?
- Не буду, - и шепотом попросил, - не надо меня в акробаты, Хокаге-сама.
Сарутоби неспешно и чинно набил в трубку нового табака, медленно, со вкусом прикурил и, сделав затяжку поглубже, выпустил в потолок ровное колечко, изображая глубокую задумчивость и заставляя мальчишку понервничать. И только когда тот смог собраться и перестать ерзать, покорившись судьбе, Третий ответил:
- Хорошо, - улыбнулся, - никаких акробатов, будешь защитником. Я тебя допущу до экзамена, если неделю продержишься без падений в курятники!
Как не пытался засиявший, совершенно счастливый Ирука сдержаться, как не прикусывал щеку изнутри, как не щипал себя тайком под столом, как не уговаривал самого себя быть сдержанным и вести себя подобающе, достойно, как настоящий шиноби, но не выдержал — неприлично широко заулыбался в ответ и заверил Хокаге срывающимся голосом:
- Я продержусь! Спасибо! Вот увидите, Хокаге-сама! Я стану шиноби и буду всех защищать!
И добавил в порыве чувств:
- Вас тоже буду защищать, вы же уже старенький.
Сарутоби уставился на него, громко фыркнул и спрятал лицо в ладони, затрясся от беззвучного смеха, но будущий великий шиноби великодушно простил старика.
- Договорились, - отсмеявшись, совершенно серьезным тоном заявил Третий, - если экзамен на генина пройдешь, я обязательно возьму тебя в свою охрану.
- В АНБУ?! - Задохнулся от счастья Ирука.
«Далось тебе это АНБУ, дурачок! Что в нем такого хорошего?», - красноречиво говорил сердитый взгляд Сарутоби, мусолящего трубочку. Но Ирука уже видел себя летящим по кронам родного леса в сияющих серебряных доспехах и белоснежной маске, устрашающей презренных врагов одним своим видом! В левой руке - острый кунай, в правой...
- К Данзо хочешь? - Одним ударом перебил хребет его сверкающим мечтам Третий. Умино едва заметно вздрогнул и осторожно поинтересовался, заглядывая ему в глаза:
- Обязательно к нему надо, чтоб в АНБУ, Хокаге-сама?
Хокаге удрученно покачал седой головой и сердито повысил голос:
- Не только АНБУ нужны деревне, Ирука!
Принялся перечислять:
- Медики нужны, спецы всякие, картографы, шифровальщики, учителя…
- Учителя?! - Изумленно округлил глаза мальчишка и энергично замотал головой, - в учителя не пойду!
- Почему?
- Они все злющие!
- Они не злющие, а строгие, - громко прикрикнул на него рассердившийся Хокаге, - как еще с такими наглыми шалопаями и бездельниками справиться?!
Ирука надулся и упрямо возразил:
- Строгий - это вы, а они - злющие! Ничего не понимают, не разбираются, а сразу орут и ругаются. «Умино Ирука, перестань у доски рожи корчить!», и неуд вкатили, а я не корчу, я всегда так рассказываю, чтоб всем было понятнее.
Мальчишка возмущенно фыркнул, наморщив нос, и сердито затараторил:
- Потом еще жалуются, что их не слушаются. Не понимают они, что из-за того, что они такие злющие, их никто и не любит! А ведь те, кого не любят, становятся еще злей!
Передернул плечами, как от холода.
- Ни за что не пойду в учителя! Я буду только шиноби! Как папа и мама, - и гордо задрал подбородок.
- Поживем - увидим, - пробормотал Сарутоби под нос и громко сказал:
- Шиноби и учитель - одно другому не мешает. Я вот тоже учителем был. Я, по-твоему, тоже злющий и ничего не понимаю?
- Нет, - признал пристыженный Ирука и сдулся.
Сарутоби усмехнулся и открыл досье с описанием подвигов претендента в шиноби, стал искать формуляр допуска к экзамену на генина.
В наступившей тишине было слышно, как тикают часы в коридоре.
Вроде и Третий не поднимал головы, торопливо листая бумаги, лишь изредка выпуская колечки дыма, вроде и Ирука сидел молча, чинно и смирно, не ерзая и не вздыхая. Но Хокаге вдруг спросил:
- Куда-то торопишься?
- Отбой через пять минут, - лаконично доложил Умино, прикидывая, успеет ли по крышам, потому что надо было успеть - обязательно надо продержаться неделю без замечаний.
Хогаге одобрительно глянул на такого дисциплинированного воспитанника и заметил:
- Можешь не успеть, - словно мысли его прочитал и успокоил, - не волнуйся, скажешь, что я тебя задержал.
Третий оценивающе взглянув на бумаги, с досадой утомленно потер ребром ладони нахмуренный лоб.
- Не надо, я лучше сейчас пойду, а то вы устали, Хокаге-сама. Я могу завтра придти за допуском, - тихо предложил Ирука, посмотрел прямо в лицо.
Как же ему хотелось придти завтра сюда - в этот дом. Во всех подробностях рассмотреть обезьянок, поболтать с понимающим стариком, попивая чаю. Если повезет - достанется еще один домашний пирожок, или даже сушеные сливы, такие же, какие мама давала ему с собой в Академию. Можно их припрятать в карман, растянуть удовольствие…
- Завтра у меня много дел, Ирука. Зайдешь завтра за допуском в канцелярию...
Погасший мальчишка послушно кивнул и уже собирался встать, когда неожиданно услышал:
- Нет, еще перепутают. Я сейчас сам напишу и сразу тебе отдам. Так что оставайся-ка ты ночевать.
Карие глаза недоверчиво распахнулись.
- Большое спасибо, Хокаге-сама, - осипшим голосом начал Умино, сжав вспотевшие руки в кулаки, - но я…
- Это приказ! - Строго перебил его Хокаге, догадавшись и не давая гордому и благовоспитанному мальчишке никаких шансов отказаться, и мягко добавил:
- Я тебя еще и накормлю, Ирука, ты же из-за меня без ужина остался.
Рот Ируки снова расплылся в широчайшей улыбке от уха до уха, которую невозможно было сдержать. Но пока мальчишка окончательно не растаял, Сарутоби усмехнулся:
- Только тебе сначала умыться и переодеться не помешает.
Опозоренный замарашка жарко покраснел от грязных пяток до кончиков немытых ушей.
- Простите мою небрежность, Хокаге-сама!!!
Тот торопливо закрыл уши руками:
- Уймись!
Ирука испуганно зажал себе рот обеими руками.
Сарутоби одним движением сгреб со стола документы и досье.
- Пойдем. Пока ты моешься, я все закончу, - и совершенно неожиданно для мальчишки легко, бодро и резво поднялся, словно и не старик вовсе, а ему ровесник.
Покидая следом за Третьим гостиную, Ирука бросил взгляд через плечо на обезьянок, пообещав, что как-нибудь обязательно их навестит, и они еще поиграют.
Хозяин и юный гость неспешно поднялись на второй этаж.
За первой дверью там располагалась столовая с уже накрытым для ужина дубовым столом. Вторая дверь скрывала вход в комнату-сокровищницу, комнату-мечту - библиотеку.
Третья же дверь была плотно закрыта. Сарутоби вдруг остановился прямо напротив нее. Ирука, шедший, как полагается, сзади него, вежливо отставая на полшага, едва удержался, чтобы не влететь в спину.
Под недоуменным мальчишеским взглядом, Третий задумчиво повернулся к двери, приложил к ней ладонь и застыл, закусив мундштук трубки. Умино ждал, не решаясь спросить, прислушивался, но за дверью была гробовая, неподвижная тишина.
- Сына моего комната. Он тоже был непослушный, как ты.
Говорил Сарутоби легко и даже весело.
Но Умино чутко уловил в его голосе те самые горькие интонации, которых наслушался в сиротском интернате, которые поселились и в его голосе, может быть, навсегда. Они были как рябь на гладкой холодной воде, потому что плакать шиноби не полагалось, можно было только помнить и ни о чем не сожалеть.
- Сожалею о вашем сыне, - просипел Ирука и отвесил полагающийся поклон, остался в нем, не торопясь разгибаться, чтобы мутные мокрые глаза спрятать от старика.
Ничего не ответив, Третий толкнул дверь, та легко поддалась, он быстро вошел внутрь, не глядя по сторонам, не задерживаясь, направился прямиком к шкафу, дернул скрипнувшую дверцу.
Умино выпрямился и заглянул в комнату, не решаясь переступить порог.
Застывшая жизнь, чужая и такая знакомая. Только у Ируки была угловая комната с мансардным окном под потолком, а в этой было целых два окна, да и кровать у Ируки была без спинки и поуже, чем кровать здесь, но также была аккуратно заправлена. Такие же книжные полки были и у него, такой же заваленный тетрадями стол у окна. Только вместо плаката, пришпиленного к стене сюрикенами, с кареглазой жгучей брюнеткой с алыми губами, приспустившей с белых мраморных плеч алое кимоно, у Ируки над кроватью висели старые таблицы печатей, еще папины, и гравюра - море с кудрявыми волнами, мамин подарок на память. Сгорели вместе с домом.
Как волны на той гравюре, все в этой комнате замерло но, казалось, что лишь на мгновение, словно хозяин вот-вот вернется с тренировки, или со свидания с той брюнеткой. Но тонкий слой пыли, который заметил наметанный глаз маленького будущего шиноби, ясно говорил, что бывают здесь раз в неделю, не чаще, и только чтобы смахнуть эту пыль.
Остановившаяся чья-то жизнь, как его, ирукина.
- Покрупнее он, чем ты. Он всегда был больше всех своих ровесников...
Сарутоби бубнил вполголоса под нос, не оборачиваясь. Зажав папку Ируки под мышку, деловито рылся в шкафу в ровных стопках футболок, водолазок и рубашек.
- Бывало, куплю ему что-нибудь с запасом «на вырост», домой принесу, а он уже вырос, перерос даже. Беда была с ним. Не уследишь.
На ширме в углу плясали маленькие обезьянки — младшие родственницы проказниц, веселившихся на седзи в гостиной. Но Ирука их не замечал, смотрел не на них, а хозяину в спину, не спуская с него глаз.
- Нашел, - обрадовался тот.
Сарутоби вышел из комнаты точно так же, как и входил , - стремительно и не оглядываясь, как из ловушки, на ходу закрывая за собой дверь, будто запирая там что-то. В коридоре он повернулся к Ируке и продемонстрировал свою добычу - застиранную, выцветшую футболку со значком листа на левой стороне груди, взял ее за плечики и развернул.
- Помоешься и это оденешь. Влезешь?
Маленького Ируку, отощавшего на казенных харчах, пусть и сытных, но часто забытых им из-за важных дел или отсутствия аппетита в проклятые полнолуния, можно было бы завернуть в нее раза два.
Сарутоби покрутил ее из стороны в сторону, разглядывая.
- В кого он только такой уродился? - Спросил удивленно сам себя, улыбаясь одними уголками губ.
Уголки губ Ируки медленно поползли вниз.
- Вы скучаете по нему, дедушка, - неожиданно почти простонал он и изо всех сил порывисто вцепился пальцами в футболку.
Третий медленно вытянул ее из маленьких рук и наклонился, чтобы оказаться лицом к лицу с Ирукой. Бережно очертил пальцем его шрам на переносице, ласково провел ладонью по лбу, по чумазой скуле. Кожа ладони Сарутоби была грубой и жесткой, как наждак, больно царапала, согревала. Умино едва сдерживался, чтобы не потереться щекой об эту ладонь.
- Скучаю, Ирука, но…
Не дослушав, мальчишка качнулся всем телом вперед, раскрывая руки, уткнулся лицом в юката, пропахшую табаком, обнимая Третьего крепко-крепко, изо всех сил.
- Мой Асума живой, - с глубокой виной в голосе прошептал Сарутоби ему в макушку и попробовал осторожно, но твердо отодвинуть Ируку от себя.
Но Умино не дался, насмерть вцепившись, повиснув на нем, задрал голову, моргая огромными, мокрыми от беззвучных слез глазами:
- Это же хорошо, - сказал с растерянной, но счастливой улыбкой, заглядывая в лицо.
Третий вымученно улыбнулся ему в ответ и сунул в руки футболку.
- Бери и пойдем, Ирука. Поздно уже.
Умино пришлось его отпустить.
Но когда он двинулись дальше по коридору Ирука уже пошел с Сарутоби рядом, поближе.
- Вы же все равно по нему скучаете, - прошептал, глядя себе под ноги.
- Скучаю, - кивнул Сарутоби и, помедлив, положил ладонь Ируке на плечо, а тот позволил, хотя после смерти отца никому не позволял.
Персонажи: Ирука, Сарутоби Хизурен (Третий Хокаге)
Жанр: джен, быт, юмор, ангст
Рейтинг: G
Дисклеймер: все права на вселенную «Наруто» принадлежат Кишимото.
Саммари: одни разговоры.
Авторские примечания: ООС. Автор не помнит, какая на самом деле планировка в резиденции Хокаге. Таймлайн - следующий год после нападения Кьюби, Ируке 10-11 лет. Текст без беты, могут быть ошибки. 4000 слов.
Фанфик был написан на Майский Фестиваль
читать дальшеНа длинных столах должны были уже расставлять огромные котлы, обжигающие и шипящие, источавшие упоительный аромат наваристой рисовой лапши. На чем угодно, но на еде в интернате сирот шиноби никогда не экономили.
Ирука проглотил слюну и тяжко вздохнул, помотал головой, отгоняя прилипчивое аппетитное видение, поджал ноги под низкую резную скамейку. Из зеркала на противоположной стене на него изучающее уставилось собственное отражение, сморщило досадливо нос и тут же полезло в задний карман за бинтом.
Но если с помощью бинта Ирука еще мог кое-как справиться с грязью на щеках и подбородке, то что было делать со всем остальным?! Из-под мятых, будто жеваных, штанин его шорт выглядывали бордовые ссадины, вдобавок к ним на левой коленке красовался огромный синяк. Такие же были на сбитых локтях. На потной несвежей футболке - свежие пятна от глины и травы, шов в подмышках разъехался в заметные дырки. Из грязных волос торчали веточки, сухие листья, щепки и белые перья.
Мальчишка усиленно тер бинтом перепачканное личико, выдергивал мусор из сбившейся набок прически, краснел и ужасно страдал от своего недостойного вида неопрятной бродяжки. Когда его срочно вызвали сюда прямо с занятий, у него был выбор: или переодеваться, но безнадежно опаздывать, или успеть вовремя, но чумазым. В конце концов, позор опоздания показался Ируке куда страшнее легкого беспорядка в одежде, но сейчас, оценивая со всей строгостью тот «беспорядок», он в этом серьезно засомневался.
Тем более, что времени, как оказалось, у него было вполне достаточно, даже чтобы облачиться в парадный костюм дайме, поскольку общаться с ним не торопились.
Кое-как приведя лицо в более-менее приличный вид, Ирука, однако, понемногу смирился со своим позором и был уже рад тому, что про него забыли (если не брать в расчет упрямо возвращающиеся мысли о пропущенном ужине), потому что сидеть здесь, в этом тихом доме ему очень нравилось.
Он закрыл глаза и шумно втянул носом воздух. Здесь пахло замечательно - точно так, как должен пахнуть дом, как когда-то пахло в его собственном доме: свежеструганным деревом, лаком и краской, чистым бельем, новенькой журнальной бумагой и старинными книгами, жасминовым чаем и сушеными сливами. Вареным рисом и геранью на подоконнике. Травами у матери в кладовой. Полировкой для стали и крепким табаком у отца в кабинете, последние год-полтора отец пристрастился к трубочке, пусть мама и не одобряла. Умино соскучился по таким запахом, отвык от них в общих спальнях, сколоченных на скорую руку и вымытых с хлоркой, стал постепенно забывать мягкую, уютную, обманчиво безопасную тишину домов.
Наслушавшись вдоволь той тишины, Умино вдохнул последний раз глубже и открыл глаза. Поморгав, стал любопытно осматриваться по сторонам, вертя головой на тонкой шее, и... От восхищения у него даже рот приоткрылся. Он не утерпел и соскочил со скамейки.
Но, прежде чем подойти к поманившему его входу в гостиную, благоразумный мальчишка сначала открыто и широко улыбнулся караулившему этот вход тощему АНБУ, демонстрируя свой исключительно мирный и послушный характер. Не дождавшись от каменного изваяния в фарфоровой маске никакого отклика, но, с другой стороны, и не получив никаких запретов, Ирука, сделав пару осторожных шагов, сел на пол прямо перед новенькими седзи в гостиную.
За ними мелькали тени и гудели приглушенные голоса, то поднимаясь волной до грозного рыка, то плавно журча смехом. Что-то позвякивало, шуршало, рвалось, иногда булькало.
Только Ируку интересовали не чужая болтовня и загадочный шум, а обезьяны. Много обезьян.
На тонкой рисовой бумаге перегородки резвилась их целая ватага, повисшая на ветках деревьев и размахивающая кто чем: кто веером, кто зонтиком, кто широкополыми шляпами, а одна даже пучеглазой рыбиной. Другие обезьянки с корзинками, судя по всему, обкраденные первыми, теперь бегали под деревьями, негодуя, и целясь в воров фруктами и еще чем-то, явно съедобным, потому что в животе у Ируки тихо заурчало.
Он приподнялся слегка, чтобы лучше разглядеть, половица под ним предательски скрипнула. И ему показалось, что одна из обезьян повернулась на звук и, заметив юного зрителя, немедленно скорчила ему грозную, но веселую мордочку. Но мальчишка был не из пугливых, обезьяний вызов принял и моментально состроил ей рожицу в ответ: выпучил смешливые глаза, опустил уголки губ вниз и высунул длинный язык, умудрившись достать им до подбородка.
АНБУ рядом вдруг ожил, переступил с ноги на ногу и кашлянул под маской, но Ируке было не до него, для большего эффекта и полного сходства с соперницей он уже сводил зрачки к переносице…
Именно в этот момент перегородка бесшумно открылась так стремительно и неожиданно, что Умино успел только отшатнуться, плюхнувшись на пол, но так и оставшись с выражением лица, достойным театра масок, пьесы «Принц обезьян».
Из гостиной медленно и величественно вышел рослый крупный мужчина с пучком седых волос на большой голове и шрамом-крестом на подбородке. Навис мрачной скалой над оцепеневшим мальчишкой, пригвоздив того к полу суровым взором и пророкотал низким и усталым голосом:
- Это что еще за обезьяна?!
От грозного окрика Умино опомнился и поспешно вскочил, склонил голову в учтивом поклоне, машинально одернув футболку, ткань которой жалобно затрещала.
- Извините!!! - Звонким воплем прокатилось по задремавшему было дому.
- Ирука? Ты? - Тут же весело донеслось из гостиной, - это не обезьяна, Данзо, а дельфин. Плыви сюда, малыш!
Так и не поднимая глаз от пола, в полупоклоне, смущенный Ирука бочком обогнул страшного дядьку и скользнул вдоль стены, стараясь быть как можно меньше. Шмыгнул в гостиную, спиной чувствуя тяжелый, оценивающий и немного удивленный взгляд, задумчивый и что-то прикидывающий. Ирука, не оборачиваясь, поскорее задвинул за собой седзи, прячась от этого взгляда за бойких обезьянок.
Старик (по мнению Ируки - все, кто был старше 40 и, тем более, 50 лет, были дряхлые и безнадежные старики в двух шагах до могилы) сидел там, где и прошлый раз - на подушках за низким широким столом, среди вороха пожелтевших карт, развернутых свитков, потрепанных перьев, торчащих в баночках туши, раскрытых посередине толстенных книг в бурых кожаных обложках, остывших чайников и пустых стаканов.
- Добрый вечер, Хокаге-сама!!!
- Ну и голосок у тебя! Пожалей мои несчастные уши, Ирука-кун, - Хокаге, по-домашнему облаченный в старую юката, торопливо закрыл большими ладонями тем самые уши и страдальчески затряс седой головой, как болванчик.
- Простите, - шепотом попросил притихший мальчишка и покраснел.
Повинуясь быстрому жесту хозяина, Ирука сел за стол напротив него по взрослому - на пятки, оголившимися коленками вперед, и тут же покраснел еще больше, почувствовав, что Третьему хватило одного беглого взгляда, чтобы заметить цветущий синяк на левой коленке и все остальное.
- Подрался?
- Упал, Хокаге-сама, - буркнул мальчишка, чинно сложив расцарапанные руки.
Ирука сдерживался, чтобы не озираться любопытно по сторонам в поисках еще обезьянок. Все равно это было бесполезно - в наступающих сумерках гостиную едва можно было разглядеть за клубами табачного дыма, которые плавали под потолком, как утренний туман над горами. Умино не выдержал и чихнул, потом еще, снова и снова, потер кулачком заслезившиеся глаза. Сарутоби посмотрел на него исподлобья внимательно, вынул трубку изо рта, повертел в руках и с сожалением положил на стол. Налил гостю остывшего чая в свою чашку до самых краев. Ирука поблагодарил сдержанным, полным достоинства кивком, взял чашку в ладони и чинно пригубил сладкий душистый напиток, стараясь не пялиться голодным взором на стол на тарелку с последним рисовым пирожком. Но хозяин сам подтолкнул к нему ту тарелку и спросил, сведя брови:
- Судя по твоему виду, падал ты кубарем?
Пристыженный Ирука молчал, прячась за чашку... Третий понизил голос до заговорщицкого тона:
- Ребятам понравилось, как падал?
Умино не выдержал его взгляда и капитулировал, утвердительно кивнул, шмыгнул носом. Аккуратно поставил чашку на стол, стесняясь брать последний пирожок.
- Смеялись?
- Ага, еще как! - Воодушевленно отозвался Умино и сам широко улыбнулся, жмуря от удовольствия заблестевшие глаза. Только Сарутоби улыбку ему не вернул, а, напротив, нахмурился и холодно поинтересовался:
- Может быть, тебе тогда не в шиноби идти, а в клоуны, Ирука-кун?
Ирука обмер и побледнел, улыбка мгновенно сползла со смуглого личика.
- Прямо завтра тебя пошлю в цирковое училище, - решил Хокаге.
- Пожалуйста, Хокаге-сама! Мне нельзя…
Пальцы принялись отчаянно теребить ткань мятых шорт, пронзительный мальчишеский голос задрожал:
- Мне нельзя не в шиноби.
- Ирука, Ирука, - расстроенный Третий покачал головой, - посмотри на себя - ну какой из тебя шиноби?
- Пожалуйста, Хокаге-сама…
В уголках расширившихся глаз заблестели слезинки, пересохшие губы упрямо твердили:
- Я больше не буду… Никогда!
Сарутоби вздохнул, устало провел по лицу ладонями, поинтересовался, не глядя:
- Откуда падал? С крыши? С дерева?
- Пожалуйста…
- Ирука! - Хлопнул сердито кулаком по столу.
- С горы.
Руки Сарутоби медленно легли на стол.
- С какой такой «горы»?!
- У нас тут одна гора, - пискнул мальчишка и уважительно добавил, - ваша гора, Хокаге-сама.
- С той горы?! - Округлил глаза Сарутоби.
- Ага, - с плохо скрытой гордостью подтвердил Ирука.
Вскочив, Третий быстро перегнулся через стол, схватил его за плечи, вздернул вверх и принялся осторожно, но не особенно церемонясь, мять его и ощупывать, вертеть, проверять, целы ли кости. Ирука страдал, морщился, пыхтел, сопел, но не сопротивлялся, стоически терпел, болтаясь тряпичной куклой в руках Сарутоби и подняв глаза в потолок.
- Ничего внутри не болит? - Третий схватил его за подбородок, заставляя посмотреть на себя.
Мальчишка помотал отрицательно головой и только после этого получил свободу. Плюхнувшись обратно, он почесал расцарапанный, припухший нос и обиженным тоном сказал:
- Я же не дурак, чтоб убиться. Сначала траекторию рассчитал, потом потренировался, и сгруппировался, когда падал. И в курятник упал, туда мягче, чем прямо об землю.
Подперев щеку рукой, Хокаге долго недоверчиво изучал его, потом тряхнул головой и переспросил:
- В курятник?
- Чтоб смешней получилось, - пояснил Умино.
- Куры живы остались?
- Живы, конечно! - Окончательно обиженный Ирука снова почесал нос, укрываясь ладонью от взгляда Хокаге, и поэтому не заметил, что тот из последних сил старается не расхохотаться, а свести строго брови, морща лоб, и сделать голос как можно строже, отчитывая:
- Что ты творишь, Ирука Умино! Тратишь свой талант на глупости и забавы! Вместо того, чтобы кур пугать, лучше бы тренировался и готовился к экзамену!
Ирука, повинно склонивший голову, принимая справедливые упреки, быстро вставил:
- Я готовился.
- А вот сейчас поглядим, как ты готовился. Если плохо - завтра же пошлю в циркачи, акробат!
Под отчаянным взглядом мальчишки Хокаге порылся среди папок на столе и вытащил из-под груды бумаг пухлое досье с пришпиленной сверху фотографией улыбчивого пацана, внутри были свидетельства, анкеты и справки, выговоры и поощрения, результаты диспансеризации и тестов, докладные и характеристики. Раскрыл наугад и углубился в чтение.
Ирука, затаивший дыхание, не сводил с него глаз, прикусив до боли нижнюю губу.
- Очень хорошо, - через минуту забормотал Сарутоби себе под нос, перебирая листы. Перестал хмуриться.
- Очень даже хорошо... Отлично.
Умино мгновенно расслабился, выдохнул и сел удобнее, допил чай и, не выдержав больше, хищно цапнул с тарелки пирожок, запихнул его за щеки сразу весь целиком.Третий читал, не поднимая головы, а его пальцы, пожелтевшие от табака, машинально теребили мундштук трубки, медленно угасающей на столе. Сухие губы шевелились, складывались в трубочку. Ирука смотрел на него, хмурился и сказал:
- Вы курите, Сарутоби-сама, вам же хочется покурить. А я потерплю. И окно открою.
Не дождавшись ответа от хозяина, поднявшего на него пытливый взгляд, он вскочил распахнуть ставни окна в маленький садик.
- Ты очень внимательный, Ирука-кун, - одобрительно раздалось у него за спиной.
Ирука решил, что Хокаге об этом его качестве, весьма ценном для шиноби, прочел в досье и очень обрадовался. Осмелев, он решил предупредить, чтобы старик ничего из такого же важного не пропустил:
- Я еще лабораторную сделал по ботанике и сам новое дзюцу выучил, которого в программе нет. Водное. Там про это написано?
- Сейчас посмотрю, - Сарутоби одной рукой полез в самый конец досье, другой рукой с явным удовольствием прикуривая трубочку.
Из раскрытого мальчишкой окна в комнату хлынул свежий воздух с ароматом цветущего миндаля и прогорклым, смачным дымком из трубы соседнего ресторанчика. Захмелев от него, голодный Умино не выдержал, отвернулся невежливо от хозяина и высунулся по пояс наружу. Солнце, краснея, пряталось за крыши, укладываясь спать, Ирука смотрел на него, жмурясь, беззаботно болтая босыми ногами с грязными пяточками, повиснув животом на узеньком подоконнике, мурлыкал под нос песенку.
- Где же это?.. А! Вижу. Вижу. Молодец!
Чрезвычайно довольный похвалой самого Хокаге Ирука весело обернулся к нему.
- Сложное дзюцу, - кивал ему тоже довольный Сарутоби, - даже очень сложное, я знаю его.
У любопытного Ируки вырвалось:
- А правда, что вы вообще ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ дзюцу знаете?
Великий Третий Хокаге, будучи честным человеком, не страдающим ложной скромностью, приосанился, выпятил грудь и с достоинством величаво кивнул. Но Ирука, к своему стыду, почему-то по-прежнему сомневался, что такое возможно, хотя благовоспитанно старался не подавать виду из-за уважения к сединам старика. Старик, однако, заметил это, погрозил шутливо ему трубкой и неожиданно спросил:
- А ты тоже хочешь все дзюцу знать?
Но, к удивлению, мальчишка не стал быстро отвечать, что, мол, конечно, хочу!
Ирука глубоко задумался, глядя в потолок, почесал сначала нос, потом, совершенно забыв про неприличную дырку в подмышке, поднял руку и почесал уже в затылке.
- Я, наверное, все узнать не смогу, - и виновато улыбнулся, - голова треснет все знать.
Соскользнул мягко с подоконника, вернулся к столу, уселся на свое место приунывшим.
- У меня чакры мало, на все дзюцу не хватит, - честно, но расстроено признался Ирука с тяжелым вздохом. Наверняка, про этот его ужасный порок в досье тоже написано, подумал он с тоской, как и про семьдесят семь дисциплинарных проступков. Из-за которых для допуска к экзамену на генина ему и нужна была санкция самого Хокаге.
- Мало чакры - это не беда, - доверительно заметил Сарутоби со знанием дела, - вот у твоего отца…
При слове «отец» Ирука встрепенулся, замер, вытянувшись в струнку и превратившись весь в слух.
- ...у твоего отца тоже с чакрой было не очень. Но ему это не помешало стать отличным шиноби, в шестнадцать он уже был чунином.
- Я тоже буду, - сипло поклялся мальчишка.
- Пусть чакры и было немного, зато он отлично умел ее контролировать, у него с концентрацией все всегда было в порядке, всегда знал, что хотел. А ты знаешь, чего хочешь?
- Защищать! - Не задумываясь, ответил Ирука.
Помолчав, Третий Хокаге просто сказал:
- Тогда не позорь его и возьмись за дело.
Побледневший Умино лишь кивнул коротко и молча, без слов, потому что слова были тут лишними.
От взгляда на его серьезную чумазую юную мордашку Третий едва мог сдержать улыбку, вокруг мудрых, повидавших жизнь глаз собрались мелкие лукавые и ласковые морщинки. Потянувшись через стол, Сарутоби дернул Ируку за лохматый каштановый хвост, вытащив оттуда рябое перышко, шутливо пощекотал им ирукин нос, перечеркнутый шрамом.
- Больше не будешь кур пугать, акробат?
- Не буду, - и шепотом попросил, - не надо меня в акробаты, Хокаге-сама.
Сарутоби неспешно и чинно набил в трубку нового табака, медленно, со вкусом прикурил и, сделав затяжку поглубже, выпустил в потолок ровное колечко, изображая глубокую задумчивость и заставляя мальчишку понервничать. И только когда тот смог собраться и перестать ерзать, покорившись судьбе, Третий ответил:
- Хорошо, - улыбнулся, - никаких акробатов, будешь защитником. Я тебя допущу до экзамена, если неделю продержишься без падений в курятники!
Как не пытался засиявший, совершенно счастливый Ирука сдержаться, как не прикусывал щеку изнутри, как не щипал себя тайком под столом, как не уговаривал самого себя быть сдержанным и вести себя подобающе, достойно, как настоящий шиноби, но не выдержал — неприлично широко заулыбался в ответ и заверил Хокаге срывающимся голосом:
- Я продержусь! Спасибо! Вот увидите, Хокаге-сама! Я стану шиноби и буду всех защищать!
И добавил в порыве чувств:
- Вас тоже буду защищать, вы же уже старенький.
Сарутоби уставился на него, громко фыркнул и спрятал лицо в ладони, затрясся от беззвучного смеха, но будущий великий шиноби великодушно простил старика.
- Договорились, - отсмеявшись, совершенно серьезным тоном заявил Третий, - если экзамен на генина пройдешь, я обязательно возьму тебя в свою охрану.
- В АНБУ?! - Задохнулся от счастья Ирука.
«Далось тебе это АНБУ, дурачок! Что в нем такого хорошего?», - красноречиво говорил сердитый взгляд Сарутоби, мусолящего трубочку. Но Ирука уже видел себя летящим по кронам родного леса в сияющих серебряных доспехах и белоснежной маске, устрашающей презренных врагов одним своим видом! В левой руке - острый кунай, в правой...
- К Данзо хочешь? - Одним ударом перебил хребет его сверкающим мечтам Третий. Умино едва заметно вздрогнул и осторожно поинтересовался, заглядывая ему в глаза:
- Обязательно к нему надо, чтоб в АНБУ, Хокаге-сама?
Хокаге удрученно покачал седой головой и сердито повысил голос:
- Не только АНБУ нужны деревне, Ирука!
Принялся перечислять:
- Медики нужны, спецы всякие, картографы, шифровальщики, учителя…
- Учителя?! - Изумленно округлил глаза мальчишка и энергично замотал головой, - в учителя не пойду!
- Почему?
- Они все злющие!
- Они не злющие, а строгие, - громко прикрикнул на него рассердившийся Хокаге, - как еще с такими наглыми шалопаями и бездельниками справиться?!
Ирука надулся и упрямо возразил:
- Строгий - это вы, а они - злющие! Ничего не понимают, не разбираются, а сразу орут и ругаются. «Умино Ирука, перестань у доски рожи корчить!», и неуд вкатили, а я не корчу, я всегда так рассказываю, чтоб всем было понятнее.
Мальчишка возмущенно фыркнул, наморщив нос, и сердито затараторил:
- Потом еще жалуются, что их не слушаются. Не понимают они, что из-за того, что они такие злющие, их никто и не любит! А ведь те, кого не любят, становятся еще злей!
Передернул плечами, как от холода.
- Ни за что не пойду в учителя! Я буду только шиноби! Как папа и мама, - и гордо задрал подбородок.
- Поживем - увидим, - пробормотал Сарутоби под нос и громко сказал:
- Шиноби и учитель - одно другому не мешает. Я вот тоже учителем был. Я, по-твоему, тоже злющий и ничего не понимаю?
- Нет, - признал пристыженный Ирука и сдулся.
Сарутоби усмехнулся и открыл досье с описанием подвигов претендента в шиноби, стал искать формуляр допуска к экзамену на генина.
В наступившей тишине было слышно, как тикают часы в коридоре.
Вроде и Третий не поднимал головы, торопливо листая бумаги, лишь изредка выпуская колечки дыма, вроде и Ирука сидел молча, чинно и смирно, не ерзая и не вздыхая. Но Хокаге вдруг спросил:
- Куда-то торопишься?
- Отбой через пять минут, - лаконично доложил Умино, прикидывая, успеет ли по крышам, потому что надо было успеть - обязательно надо продержаться неделю без замечаний.
Хогаге одобрительно глянул на такого дисциплинированного воспитанника и заметил:
- Можешь не успеть, - словно мысли его прочитал и успокоил, - не волнуйся, скажешь, что я тебя задержал.
Третий оценивающе взглянув на бумаги, с досадой утомленно потер ребром ладони нахмуренный лоб.
- Не надо, я лучше сейчас пойду, а то вы устали, Хокаге-сама. Я могу завтра придти за допуском, - тихо предложил Ирука, посмотрел прямо в лицо.
Как же ему хотелось придти завтра сюда - в этот дом. Во всех подробностях рассмотреть обезьянок, поболтать с понимающим стариком, попивая чаю. Если повезет - достанется еще один домашний пирожок, или даже сушеные сливы, такие же, какие мама давала ему с собой в Академию. Можно их припрятать в карман, растянуть удовольствие…
- Завтра у меня много дел, Ирука. Зайдешь завтра за допуском в канцелярию...
Погасший мальчишка послушно кивнул и уже собирался встать, когда неожиданно услышал:
- Нет, еще перепутают. Я сейчас сам напишу и сразу тебе отдам. Так что оставайся-ка ты ночевать.
Карие глаза недоверчиво распахнулись.
- Большое спасибо, Хокаге-сама, - осипшим голосом начал Умино, сжав вспотевшие руки в кулаки, - но я…
- Это приказ! - Строго перебил его Хокаге, догадавшись и не давая гордому и благовоспитанному мальчишке никаких шансов отказаться, и мягко добавил:
- Я тебя еще и накормлю, Ирука, ты же из-за меня без ужина остался.
Рот Ируки снова расплылся в широчайшей улыбке от уха до уха, которую невозможно было сдержать. Но пока мальчишка окончательно не растаял, Сарутоби усмехнулся:
- Только тебе сначала умыться и переодеться не помешает.
Опозоренный замарашка жарко покраснел от грязных пяток до кончиков немытых ушей.
- Простите мою небрежность, Хокаге-сама!!!
Тот торопливо закрыл уши руками:
- Уймись!
Ирука испуганно зажал себе рот обеими руками.
Сарутоби одним движением сгреб со стола документы и досье.
- Пойдем. Пока ты моешься, я все закончу, - и совершенно неожиданно для мальчишки легко, бодро и резво поднялся, словно и не старик вовсе, а ему ровесник.
Покидая следом за Третьим гостиную, Ирука бросил взгляд через плечо на обезьянок, пообещав, что как-нибудь обязательно их навестит, и они еще поиграют.
Хозяин и юный гость неспешно поднялись на второй этаж.
За первой дверью там располагалась столовая с уже накрытым для ужина дубовым столом. Вторая дверь скрывала вход в комнату-сокровищницу, комнату-мечту - библиотеку.
Третья же дверь была плотно закрыта. Сарутоби вдруг остановился прямо напротив нее. Ирука, шедший, как полагается, сзади него, вежливо отставая на полшага, едва удержался, чтобы не влететь в спину.
Под недоуменным мальчишеским взглядом, Третий задумчиво повернулся к двери, приложил к ней ладонь и застыл, закусив мундштук трубки. Умино ждал, не решаясь спросить, прислушивался, но за дверью была гробовая, неподвижная тишина.
- Сына моего комната. Он тоже был непослушный, как ты.
Говорил Сарутоби легко и даже весело.
Но Умино чутко уловил в его голосе те самые горькие интонации, которых наслушался в сиротском интернате, которые поселились и в его голосе, может быть, навсегда. Они были как рябь на гладкой холодной воде, потому что плакать шиноби не полагалось, можно было только помнить и ни о чем не сожалеть.
- Сожалею о вашем сыне, - просипел Ирука и отвесил полагающийся поклон, остался в нем, не торопясь разгибаться, чтобы мутные мокрые глаза спрятать от старика.
Ничего не ответив, Третий толкнул дверь, та легко поддалась, он быстро вошел внутрь, не глядя по сторонам, не задерживаясь, направился прямиком к шкафу, дернул скрипнувшую дверцу.
Умино выпрямился и заглянул в комнату, не решаясь переступить порог.
Застывшая жизнь, чужая и такая знакомая. Только у Ируки была угловая комната с мансардным окном под потолком, а в этой было целых два окна, да и кровать у Ируки была без спинки и поуже, чем кровать здесь, но также была аккуратно заправлена. Такие же книжные полки были и у него, такой же заваленный тетрадями стол у окна. Только вместо плаката, пришпиленного к стене сюрикенами, с кареглазой жгучей брюнеткой с алыми губами, приспустившей с белых мраморных плеч алое кимоно, у Ируки над кроватью висели старые таблицы печатей, еще папины, и гравюра - море с кудрявыми волнами, мамин подарок на память. Сгорели вместе с домом.
Как волны на той гравюре, все в этой комнате замерло но, казалось, что лишь на мгновение, словно хозяин вот-вот вернется с тренировки, или со свидания с той брюнеткой. Но тонкий слой пыли, который заметил наметанный глаз маленького будущего шиноби, ясно говорил, что бывают здесь раз в неделю, не чаще, и только чтобы смахнуть эту пыль.
Остановившаяся чья-то жизнь, как его, ирукина.
- Покрупнее он, чем ты. Он всегда был больше всех своих ровесников...
Сарутоби бубнил вполголоса под нос, не оборачиваясь. Зажав папку Ируки под мышку, деловито рылся в шкафу в ровных стопках футболок, водолазок и рубашек.
- Бывало, куплю ему что-нибудь с запасом «на вырост», домой принесу, а он уже вырос, перерос даже. Беда была с ним. Не уследишь.
На ширме в углу плясали маленькие обезьянки — младшие родственницы проказниц, веселившихся на седзи в гостиной. Но Ирука их не замечал, смотрел не на них, а хозяину в спину, не спуская с него глаз.
- Нашел, - обрадовался тот.
Сарутоби вышел из комнаты точно так же, как и входил , - стремительно и не оглядываясь, как из ловушки, на ходу закрывая за собой дверь, будто запирая там что-то. В коридоре он повернулся к Ируке и продемонстрировал свою добычу - застиранную, выцветшую футболку со значком листа на левой стороне груди, взял ее за плечики и развернул.
- Помоешься и это оденешь. Влезешь?
Маленького Ируку, отощавшего на казенных харчах, пусть и сытных, но часто забытых им из-за важных дел или отсутствия аппетита в проклятые полнолуния, можно было бы завернуть в нее раза два.
Сарутоби покрутил ее из стороны в сторону, разглядывая.
- В кого он только такой уродился? - Спросил удивленно сам себя, улыбаясь одними уголками губ.
Уголки губ Ируки медленно поползли вниз.
- Вы скучаете по нему, дедушка, - неожиданно почти простонал он и изо всех сил порывисто вцепился пальцами в футболку.
Третий медленно вытянул ее из маленьких рук и наклонился, чтобы оказаться лицом к лицу с Ирукой. Бережно очертил пальцем его шрам на переносице, ласково провел ладонью по лбу, по чумазой скуле. Кожа ладони Сарутоби была грубой и жесткой, как наждак, больно царапала, согревала. Умино едва сдерживался, чтобы не потереться щекой об эту ладонь.
- Скучаю, Ирука, но…
Не дослушав, мальчишка качнулся всем телом вперед, раскрывая руки, уткнулся лицом в юката, пропахшую табаком, обнимая Третьего крепко-крепко, изо всех сил.
- Мой Асума живой, - с глубокой виной в голосе прошептал Сарутоби ему в макушку и попробовал осторожно, но твердо отодвинуть Ируку от себя.
Но Умино не дался, насмерть вцепившись, повиснув на нем, задрал голову, моргая огромными, мокрыми от беззвучных слез глазами:
- Это же хорошо, - сказал с растерянной, но счастливой улыбкой, заглядывая в лицо.
Третий вымученно улыбнулся ему в ответ и сунул в руки футболку.
- Бери и пойдем, Ирука. Поздно уже.
Умино пришлось его отпустить.
Но когда он двинулись дальше по коридору Ирука уже пошел с Сарутоби рядом, поближе.
- Вы же все равно по нему скучаете, - прошептал, глядя себе под ноги.
- Скучаю, - кивнул Сарутоби и, помедлив, положил ладонь Ируке на плечо, а тот позволил, хотя после смерти отца никому не позволял.
-
-
28.05.2011 в 19:55замечательный, полный чувств рассказ)
-
-
28.05.2011 в 21:26Пирожок. Кажется, я знаю, чей он.
-
-
29.05.2011 в 00:24-
-
29.05.2011 в 12:08Некоторые догадки насчёт личности автора, проставляющего в шапке количество слов, у меня тоже появились. И стиль написания, со столь тщательным вниманием к описанию мелких деталей, и капля ангста в фике, выводит мои мысли на одного талантливого фикрайтера.
-
-
29.05.2011 в 12:56-
-
29.05.2011 в 18:22-
-
29.05.2011 в 23:21благодарю!
Ирука - полный чувств, рада, чтоудалось и здесь чувства передать
Кшися Щорс
Мерси!
пирожок, угу... тсс, не надо выдавать
Кицунэ-тян
спасибо, мне очень приятно
Yasia2506
благодарю!
о проказнике Ируке, наверняка, слагали легенды
*Автор надевает маску а-ля Какаши, чтобы сохранить инкогнито*
Neko Lovecraft
большое спасибо
очень приятно, что удалось передать тепло Ируки
murka3110
благодарю!
Автор