Работа №5

[naruto-festival]

Название: Подарок
Персонажи: Какаши. Белый Клык Конохи он же Сакумо Хатакэ , Минато, Рин
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: General
Дисклеймер: Не мои, и не надо
Саммари: Что может подарить оставивший его отец.
Ссылка на арт:
Авторские примечания: OOC, AU
Размещение: с разрешения автора

Фанфик был написан на Январский фестиваль

Он как-то уже привык к тому, что его День Рождения никто не отмечает. Кому нужен сын предателя, пошедшего против правил?
Он сам едва не стал таким, как эти доведшие его отца до самоубийства выродки.
Но теперь уже поздно посыпать голову пеплом и остается только жить и пытаться не мешать жить другим. При этом перестав подчиняться сложившейся системе. Проспал? Значит, проспал, и незачем по этому поводу биться головой об стену.
А если забываешь, стоит взглянуть в зеркало. Красная радужка в левой глазнице прекрасно об этом напомнит. Без всяких слов притом.
Какаши специально уходит в этот день из деревни, что бы никому, включая Рин и Намикадзе, не пришло в голову устроить ему праздник.
Потому что ему это не нужно. Или потому, что ему этого очень хочется, но Хатакэ сам боится себе в этом признаться.
Он забирается дальше в лес и устраивается на поляне, просто слушая, как шуршит листва, как журчит неподалеку ручей, как щебечут птицы.
Вот уж кому-кому, а им нет никакого дела до его метаний, терзаний и чужого глаза.
Это даже умиротворяет, настолько, что Какаши ложиться на собранные еловые лапы и опускает веки, впадая в какое-то оцепенение.
Кажется, он заснул или умер, иначе как еще можно объяснить знакомые прикосновения к волосам и чуть хрипловатый голос, зовущий по имени.
— Тебя нет, — мальчик сел на лежаке, всматриваясь в такие родные, и знакомые черты, которые долго пытался изжить из памяти, так было больно.
— И это вместо: «здравствуй папа, я рад тебя видеть»? — мужчина встряхнул широкими ладонями, словно сбрасывая капли воды.
— Со «здравствуй» ты загнул, — отозвался Какаши, глядя на него из-под челки, обхватил колени. — По поводу «рад», я не уверен.
— Ну, у тебя сегодня День Рождения, так что…
— Знаешь, — мальчик вздохнул. — Я сегодня едва сбежал от сэнсэя и Рин не для того, что бы ко мне являлись умершие родственники со столь сомнительными предложениями!
Отец, ни слова не говоря, отвесил ему тяжелый подзатыльник, и этого оказалось достаточно, что бы Хатакэ прорвало и он, подскочив, сверкнул глазами.
— Я твой отец, так что прояви уважение.
— Уважение?! А за что мне тебя уважать?! — вносу защипало, и он зло мотнул головой. — Может за то, что ты мне едва жизнь не сломал?! Или за то, что бросил?!
— Ты знаешь, у меня не было выбора…
— Не знаю! — крикнул мальчишка. — Я ничего, как оказалось, о тебе не знаю.
Сакумо молча, смотрел на него, а потом, вдруг, обнял, прижимая к себе.
Какаши забился в его руках, но освободиться не смог. Заревел в голос, как может только ребенок, у которого отняли самое дорогое.
Мужчина не успокаивал его, позволяя просто выплакать все то, что накопилось, что долгое время терзало и не давало покоя. Пока голос совсем не пропал, а ресницы не слиплись от слез.
— Лучше? — негромко спросил Белый Клык.
— Определенно. Но я все равно не собираюсь отмечать День Рождения, — мальчик утерся рукавом формы и глубоко вздохнул.
— Это, в общем-то, твое дело, — отец вдруг спрятал руки за спиной. — Но подарок я тебе все-таки приготовил.
— Опять всучишь что-нибудь, — проворчал отпрыск, с замиранием сердца, впрочем, ожидая подарка.
Уж больно вид у отца был заговорщический.
Правда, что именно ему подарят, мальчик так не увидел, потому что кто-то потряс его за плечо, и пришлось открывать глаза.
— Значит, все-таки спал, — заключил он и удивленно уставился на склонившуюся над ним Рин. — Что ты тут делаешь?
— И это вместо: «здравствуй, я рад тебя видеть»?! — возмутилась девушка. — Минато-сэнсэй, вы представляете?!
— Здравствуй… А как вы меня нашли?
— Он нас привел, — из-под ее руки выполз небольшой щенок рыжего окраса. — Не знаешь чей?
Одного взгляда хватило, что бы определиться в этом вопросе.
— Мой.
Щен подтвердил его слова громким тявканьем и полез к хозяину – облизывать лицо и вилять обрубком хвоста.
— И что ты будешь с ним делать? — поинтересовался Намикадзе, отвлекаясь от своего занятия.
— Соберу свору и буду использовать, как дзюцу, — отозвался он уверенно. — Я, в конце концов, сын Белого Клыка Конохи.
«А он, в кой-то веки, угадал с подарком», — добавил он уже мысленно.