Работа №15

[naruto-festival]

Название: До войны, после войны и всегда.
Персонажи: Ибики, Итачи, упоминание других персонажей.
Жанр: ангст, размышления
Рейтинг: G
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат М. Кишимото.
Саммари: Он совершенно на него не похож, но у них есть то общее, за что они будут бороться.
Авторские примечания: возможен ООС Ибики, некоторые расхождения с каноном. И ещё: автор, возможно, слишком романтичен.

Фанфик был написан на Июньский Фестиваль

Этот странный человек его просто поражал. Сломленный, покрытый огромным количеством боевых и душевных ран, гордый, едва дышащий и… такой молодой. Ибики помнил себя в его возрасте. Уже тогда жизнь его потрепала и многому научила, но таким, как этот юноша, он никогда не был.
Хотя, наверное, понять бы смог.
Он помнил Учиху Итачи ещё ребёнком, которого мать за руку водила на конохские карнавалы, а отец сажал себе на шею, позволяя свесить ноги на широкие плечи, и давал в руки пачку сладких сахарных шариков. Пока трёхлетний малыш с упоением, свойственным каждому ребёнку в его возрасте, их поглощал, Фугаку расхаживал по деревне, как шиноби, которому досталось самое расчудесное в деревне оружие, впитывая восхищение окружающих. Они с Асумой в ту пору шутливо называли его «петухом».
"Это тот самый мальчик? Который кунаем ранил чуунина?"
"А это правда, что он уже умеет пользоваться чакрой? А ходить по воде?"
"А я слышала, что он уже катон использовать может..."
Большинство слухов казались настолько абсурдными, что даже сам маленький Итачи удивлялся – когда это он столькому успел научиться?
В то время все родители ставили его в пример своим детям. Но с трудом могли поверить, что тот маленький гений, о котором все вокруг говорили, это вот этот болтающий ногами рёбёнок с острыми коленками и умными глазами. Ибики тоже не особо верил. Да ему и не до того было: у него только-только родился младший братик. Да и война, о которой ежедневно говорили старики, тоже приближалась. Не прошло и года после рождения Идатэ, как первые её раскаты уже прогремели над Конохой. Тогда Ибики старался чаще держаться возле Четвёртого – мечтал попасть в личную охрану Хокаге, где при Третьем служил и его отец. Минато заметил старательного, серьёзного мальчишку, но отправил его, как ни странно, в группу разведки. «Позже ты поймёшь, что это – твоё. Я уверен», - всегда говорил он с улыбкой, давая Морино очередное задание.
И Ибики понял. Этот азарт, эту собранность и постоянно кипящее состояние при похищении информации он ни на что не променял бы теперь. Его не пугали ни погоня, ни пыточный стул, на котором за время войны он успел посидеть несколько раз. Он не боялся смотреться в зеркало, не опасался открыть своё испещрённое страшными шрамами лицо прохожим, которые порой чурались его, как чумного. Вскоре Ибики начал изучать психологию человека, учиться давить на него, и порой ему казалось, что он – самый сильный шиноби на континенте. При этом Морино никогда не пытался прыгнуть выше Хокаге и уж тем более – предать деревню. Помня заветы отца, который учил его, что три самые дорогие вещи в жизни шиноби это честь, преданность и сила, Ибики подчинялся заложенной в него ещё в детстве программе – умереть за Хокаге, спасти от верной смерти команду, не дать потерять ни одной, даже самой жалкой жизни и никогда не поворачиваться спиной к селению. Коноха стала ему дороже родного дома, команда – важнее семьи.
Даже когда родители сложили головы на войне, он не возненавидел родную деревню. На его руках остался лишь маленький Идатэ, но он уже знал, чему и как будет учить брата, когда тот подрастёт.
В то время многие погибли. Третья война шиноби не оставила равнодушным никого: кто-то потерял близкого человека, кто-то - свой дом, деньги, пост в управлении, а кто-то остался калекой на всю жизнь. Ибики не узнавал своих друзей: Какаши, оставшегося без отца, Асуму, который начал смотреть на всё вокруг как-то иначе, даже общаться стал по-другому. Да что говорить, он и сам очень изменился. Людям в то время казалось, что так, как раньше, уже не будет. Что старый, такой светлый уклад жизни никогда не возобновится, останется лишь в воспоминаниях тех, кто успел прожить хотя бы часть жизни до войны. Казалось, что люди станут другими, а дети начнут расти согласно совершенно новым законам. Что прошлого уже не удастся вернуть.
Но вскоре селение начало постепенно отстраиваться. Грозовые тучи над каменными головами Каге разошлись, и солнце снова начало освещать Коноху, поднимая дух уставших от затянувшейся бойни и не прекращающихся похорон её жителей. Уже спустя полгода восстановительных работ деревня окрепла и полностью сбросила с себя тяжёлые сонные оковы. «Расцвела и распустила свои ветви высоко в небо», - так говорил Третий, похлопывая по макушкам резвившихся на полянах детей. Заново выстроенная академия, весной наполненная громко шумящей ребятнёй, детская площадка рядом, тоже не пустующая с утра и до самого вечера. Среди этих детей теперь был и Идатэ: такой же беззаботно смеющийся, запрокидывающий голову, подставляя лицо лучам солнца, ребёнок. Тогда Ибики начал понимать ещё кое-что. Дети – это самое дорогое, что есть у деревни. Неподлатанная экономика, не восстановленная резиденция и даже не оба выживших Хокаге, а именно дети. Будущее Конохи, которое старое довоенное поколение потом и кровью выстраивало для них. То, за что в будущем они смогут бороться. Так было и после нападения Девятихвостого лиса, и после смерти Четвёртого. Третий всё ещё крепко держал узды правления в кулаке.
Со временем деревня даже запахла как раньше. Смылся стальной запах крови, и появился другой – сочный солнечный аромат свежескошенной травы и тёплого молока, горячих булочек в пекарне и цветов, окружающих почти каждый домишко в селении. Горячий след войны почти пропал, оставив в сердцах шиноби уже менее ощутимый отпечаток. Именно тогда, возвращаясь из штаба домой, Ибики впервые за долгие годы встретил Учиху Итачи. И едва его узнал.
Про юного гения говорили и когда шла война. Поговаривали, будто на поле боя он попал ещё четырёхлетним, а после окончания военных действий всего за год окончил академию и в восемь лет уже открыл свой шаринган. Ибики не особо им интересовался и мало во что верил, но как-то раз спросил у Какаши, правда ли то, что люди говорят.
- Мы с ним как-то пересекались в академии, - рассказал Хатаке, чуть рваными движениями натачивая кунай. - По-моему, народ не зря шум насчёт этого наводит. Он очень изменился. Не знаю, правда ли всё, что говорят, но я бы не удивился, узнав, что это так.
Теперь Ибики понимал, почему.
Итачи Учиха шёл по рынку, держа за руку маленького, спотыкающегося на каждом шагу черноволосого мальчика. «Младший брат», - сразу понял Морино. Итачи действительно подрос. С огромным трудом удалось узнать в нём того болтающего ногами и с измазанным в сахарной пудре лицом малыша. Мальчик сильно вытянулся, потерял прежнюю детскую мягкость и округлость, стал чуть скуластым и угловатым. Под некогда яркими чёрными глазами залегли глубокие тёмные тени, а чернота самих радужек будто скрылась под тонкой серой дымкой задумчивости и… угасания? Действительно, казалось, что в этом мальчике постепенно угасал ребёнок – тихо, не смея противиться своей судьбе. Если уже не угас. Он шёл прямо, но не гордо, как другие Учихи. Казалось, он совсем на них не похож. Прямая спина и лишь чуть опущенные плечи, белая рука, сжимающая пухлую детскую ладонь, пустой, почти безжизненный взгляд, скрытый под холодной маской – Ибики и не заметил бы, если бы не долгие годы внимательных наблюдений за людьми. Как будто и не было ребёнка. Как будто на спине у отца сидел не он.
Узнав его, Итачи низко поклонился и снова повернулся к прилавку со сладостями, а маленький брат спрятался у него за спиной, иногда выглядывая и с интересом рассматривая лицо Ибики. Вот он был похож на того Итачи – маленького, любопытного и немного смешного гения. И Морино вдруг вспомнил Идатэ – насколько тот на него похож? А потом переменившихся Какаши и Асуму. А потом маленькую девочку, Анко, которую когда-то чуть не убил Орочимару. А потом войну, на которой столько детей резко выросло. И понял Итачи. Понял, о чём ему когда-то говорил Третий. Эти маленькие, улыбающиеся создания и не подозревали, как жесток мир вокруг них. У них будто имелся свой мирок – дикий и красивый, полный веселья и тепла. Который у таких детей, как Итачи, отняли слишком рано. И у Какаши. И у Асумы. И у Анко, что он недавно сделал своей протеже. И у самого Ибики тоже. Разве он нагулялся? Разве он успел побыть ребёнком столько, сколько ему хотелось бы? Нет. И больше не успеет. Больше никогда не сможет, потому что завтра у него миссия, послезавтра ночёвка в штабе, а после-после завтра ему пора и умирать. Ничего не осталось. Ни у него, ни у Итачи. Кроме Конохи и брата.
И они будут защищать то, что у них осталось. До войны, после войны и всегда.