Название: Vivre
Пейринг: Итачи/Гаара
Тип: Намек на яой
Рейтинг: G
Жанр: Ангст, Songfic, психология, AU
Количество слов: 1408
Дисклеймер: Масаши Кишимото
Вытянутый персонаж: Итачи
Саммари: Итачи улыбается и чувствует – сейчас все точно будет хорошо.
Немного постараться и все пройдет, все изменится, все встанет на свои места.
Авторские примечания: Тяжело писалось и долго. Не знаю, по-моему, вышло слишком натянуто, прошу прощения за это.
Размещение: с разрешения автора
Фанфик был написан на Мартовский фестиваль
читать дальше- Сколько уже?
- Неделя.
Гааре тяжело вздохнуть – он еле как справляется с настигнувшим комнату из распахнутого окна воздухом. Затем тяжело выдохнуть - легкие разрываются и скрипят, обливаясь кровью. Гааре совсем неожиданно стало слишком трудно жить.
Неделя. Без всяких препаратов и лекарств он избегает смерти уже целую неделю. Некоторые бы посчитали, что это везение, другие – личное наказание. Гааре же всегда было все равно.
- Перед смертью на самом деле не надышишься. Закрой окно.
- Нет. Тебе нужен кислород.
Итачи на мгновение поджимает губы, лицо приобретает скорбящее выражение, рука бессмысленно сжимает белоснежную простыню. Чернильные волосы немного спутаны и взъерошены – признак нервозности и глубоких внутренних переживаний.
- Расслабься и сделай лицо попроще. Это должно было когда-нибудь случиться, верно?
Итачи молчит, хмурится, качает головой. За сетью густых опущенных ресниц видны угольные глаза, которые внезапно становятся темно-серыми. Они не пропитаны, как обычно, безучастным холодом, только глубокой болью и тоской.
Гаара же считает дни. Поскорее бы все закончилось, и никто больше не будет страдать. Врачи сказали, что крайний срок для него должен был наступить неделю назад. То ли они ошиблись, то ли жизнь слишком благосклонна к Гааре. Или она его просто ненавидит. Мучает, продлевая и перемешивая боль, заставляя жадно терпеть.
Он все ещё презирает отечественную медицину.
И жизнь сейчас кажется каким-то совсем уж бредовым недоразумением. Он опоздал взять инициативу в свои руки и элементарно жить. У него всегда была одна эмоция взамен на тысячу других. Все время уставал, раздражался, огорчался по пустякам, всегда был слишком серьезным, ответственным и подозрительным. А главное – жил ради других. В общем-то, все восемнадцать лет для Гаары были каким-то пустым невзрачным сном. Если бы была возможность промотать свою жизнь и посмотреть на экране телевизора, у Гаары бы давно разболелась голова от назойливой однотонности и скучности фильма.
«Вы болеете…»
«Не говорите. Я не хочу знать. Скажите Итачи, кроме него больше никто не должен знать о моей болезни. Даже я».
Он хотел только догадываться, но не знать.
«Это хроническое и неизлечимое…»
«Сколько вам заплатить, чтобы вы замолчали?»
У него свои предрассудки. Он совсем не хочет знать, от чего умрет. Потому что в этом нет смысла, да и постоянно думать только о своей болезни как-то не привлекает. Его время и так уже невообразимо далеко, зачем ещё отдаляться? Хотя… он совсем не против сократить собственные часы. Устал он как-то…
В конце концов, он уже не сможет вернуться. Никогда. Есть такие вещи, которые вернуть нельзя. Жизнь – одна из таких вещей.
- Расскажи мне о своем будущем. Что планируешь делать дальше? Мне интересно, потому что этого я уже не увижу.
- Я не знаю. Не представляю.
Итачи на самом деле не знает… что делать? Кем быть? Во что себя воплотить? У Итачи появляется лишь одна мысль в голове – уйти в никуда. Быть ничем.
- Только не говори, что все настолько плохо…
- Вероятно.
А Гаара чувствует, как цепи в его личной тьме становятся только длиннее. Понимает, что из этого плена уже не вырваться, не спастись. У него элементарно не хватит сил выжить. Не хватит воли. Желания.
- Просто скажи, ты хочешь жить?
- Довольно противоречивое ощущение.
Теперь же Гаару порождает одна лишь тревога. Какой-то страх. Страх перед смертью. Он просто не знает, что с ним будет. Небытие? Пустота? Тьма? Скорее всего, он просто исчезнет. Его не было до рождения, его не будет и после смерти. Начало и конец. Осталась лишь середина под названием жизнь. Небольшая и короткая такая середина.
- Восемнадцать лет. Честно, я даже не знаю, много это или мало. Для кого как. Для меня, скорее всего, это была целая вечность.
- Значит ты все же ближе к тому, что хочешь умереть?
- Я же сказал, это слишком противоречивое чувство.
Хочет ли он жить? До этого момента – нет. Сейчас же… скорее всего, да. Именно. Гаара, черта с два, сейчас как никогда раньше хочет встать с этой скрипучей кровати и сделать что-то безумное. Абсолютно неприемлемое. Он жаждет наверстать все, что упустил в течение гребаных восемнадцати лет. Хочет, чтобы ему дали ещё хотя бы год, и он свернет эту чертову планету. Поменяет устои и законы, установит новые морали. Уже полностью прогнившие люди очистились бы под его властью. Почему он раньше не думал об этом? Почему он не сделал первый шаг к этому?
Как он вообще умудрялся настолько пассивно существовать?
- Это, оказывается, так больно.
- Это жестокость, Гаара. Это полнейшая глупость. Цинизм. Алчность. Грехи, которых скопилось слишком много. Ты не смог бы избавиться ото всех, как бы этого не хотел.
А Итачи не просто слышит и видит Гаару – он его понимает, поддерживает, ценит.
И, должно быть, любит. Слишком сильно, чтобы потерять.
- Мне бы хотелось сделать для тебя что-то, чтобы ты не жалел.
- Не надо. Все и так уже понятно.
Самобичевание – это пройдет. Забудется через каких-то там несколько часов. Смерть к нему приближается как-то странно. Искусственно. Эмоции слишком притуплены, раздвоены. И опять эта чертова усталость, слабость.
Он слишком устал от людей.
- Знаешь, меня очень пугает одна вещь. Я почти не чувствую боли, только легкие, пожалуй, горят. На что я вообще могу надеяться?
- Не считаю, что на легкую смерть.
Точно. Возможно на длинную, мучительную, но на легкую – никогда.
Однако обычные слова, какими бы они ни были, кто бы их не говорил, даже Итачи, не сломят Гаару. Не заставят уйти раньше времени. Надо было двигаться до самого конца, не пропустив ни шагу. Опять же – свои предрассудки.
- Возможно, там все же есть свобода?
Люди всегда сковывали. А свобода ценою в жизнь. Полная свобода. Без ненужного пафоса, лжи и прикрас.
Свобода в первую очередь одиночество. Вот, пожалуй, его самая дорогая и единственная мечта.
«Оставьте меня в покое. Что, сложно, да?»
Он молил их и теперь умирает с одним единственным на самом деле близким человеком. Брат, сестра и мнимые друзья сразу куда-то подевались. Он до сих пор благодарит их, что выполнили его последнее желание.
- Там нет свободы.
Всегда все знает. Неизвестно, как и почему, но знает. И Гаара верит каждому слову Итачи.
- В этом мире нигде нет свободы. Даже за его пределами. Но, возможно, там тебе будет куда лучше, чем здесь.
- Обнадеживает.
Он всегда искал место, ничем и никем не связанное. Наверное, он его скоро найдет.
- Какая неустойчивость, все хотят быть свободными…
- Но ты ведь желаешь большего. Ты уже давно лишился рассудка по этому поводу.
Гаара надрывисто смеется. Легкие пронзает острая боль, и он понимает – не стоит больше смеяться.
Он коротко стонет и злится, сжимая зубы.
- Что мне, мать вашу, плакать теперь?
А потом громко кашляет, одной рукой закрывает рот, пытаясь унять приступ, а другой с силой сжимает кофту в области груди.
Немного успокаивается, с досадой прикрывает глаза, почувствовав во рту металлический привкус крови.
- Какая жалость, - Гаара ухмыляется, поднимается на локтях и смотрит на свою окровавленную ладонь. Сжимает руку в кулак и наблюдает, как струйка алой крови медленно стекает по запястью.
Итачи не заставляет Гаару лечь обратно на кровать, как бы это сделала любая медсестра или сиделка, просто молча смотрит, пытаясь уловить каждое движение, каждое слово.
- Похоже, теперь я точно знаю, чем болею…
- Ты можешь ошибаться.
- Правда? Тогда я могу быть спокоен?
- Можешь.
Гаара вглядывается в Итачи. И чувствует то, чего не говорят эти глаза и уста. Чего элементарно не могут сказать. На что поставили табу.
- О Господи, Итачи, не делай трагедию, после моей смерти планета не остановится и свет не погаснет, в чем проблема.
- Честно? Во всем.
Сказать, что Гаара обычный друг – промолчать. Нет, это тот человек, который въелся в душу Итачи, принес в его личный мир море положительных эмоций и… сейчас незримо умирает, заставляя в Учихе Итачи что-то с треском разбиться.
Растворяя сердце и смешивая кровь, Гаара придавал ему силы, говоря, что он не один.
- Все прекрасно. Все просто отлично.
Говорит ли Гаара правду или просто пытается внушить это Итачи – неважно. Ведь все именно так и есть.
Как бы глубоко не пустили цветы корни, они никогда не завянут там, где упали их семена.
Зазвонил телефон, разбивая тишину и недосказанность. Итачи еле уловимо вздрагивает, встает с места и выходит из комнаты. Увы, телефон находится совершенно в другой части квартиры.
«Учиха Итачи? Это поликлиника. Мы звоним по поводу Собаку но Гаары. Вы можете радоваться, диагноз оказался ошибочным, пациент будет жить и…»
Но Итачи уже не слушает - бросив трубку, мчится к Гааре, чтобы убедиться. Убедиться в том, что все закончилось, что ничего не начиналось.
Подбегает к Гааре и сжимает в объятьях. Вот так вот… просто, легко. Как будто на самом деле ничего не начиналось.
- Никогда… никогда не верь отечественной медицине.
Итачи улыбается и чувствует – сейчас все точно будет хорошо.
Немного постараться и все пройдет, все изменится, все встанет на свои места.
Пейринг: Итачи/Гаара
Тип: Намек на яой
Рейтинг: G
Жанр: Ангст, Songfic, психология, AU
Количество слов: 1408
Дисклеймер: Масаши Кишимото
Вытянутый персонаж: Итачи
Саммари: Итачи улыбается и чувствует – сейчас все точно будет хорошо.
Немного постараться и все пройдет, все изменится, все встанет на свои места.
Авторские примечания: Тяжело писалось и долго. Не знаю, по-моему, вышло слишком натянуто, прошу прощения за это.
Размещение: с разрешения автора
Фанфик был написан на Мартовский фестиваль
читать дальше- Сколько уже?
- Неделя.
Гааре тяжело вздохнуть – он еле как справляется с настигнувшим комнату из распахнутого окна воздухом. Затем тяжело выдохнуть - легкие разрываются и скрипят, обливаясь кровью. Гааре совсем неожиданно стало слишком трудно жить.
Неделя. Без всяких препаратов и лекарств он избегает смерти уже целую неделю. Некоторые бы посчитали, что это везение, другие – личное наказание. Гааре же всегда было все равно.
- Перед смертью на самом деле не надышишься. Закрой окно.
- Нет. Тебе нужен кислород.
Итачи на мгновение поджимает губы, лицо приобретает скорбящее выражение, рука бессмысленно сжимает белоснежную простыню. Чернильные волосы немного спутаны и взъерошены – признак нервозности и глубоких внутренних переживаний.
- Расслабься и сделай лицо попроще. Это должно было когда-нибудь случиться, верно?
Итачи молчит, хмурится, качает головой. За сетью густых опущенных ресниц видны угольные глаза, которые внезапно становятся темно-серыми. Они не пропитаны, как обычно, безучастным холодом, только глубокой болью и тоской.
Гаара же считает дни. Поскорее бы все закончилось, и никто больше не будет страдать. Врачи сказали, что крайний срок для него должен был наступить неделю назад. То ли они ошиблись, то ли жизнь слишком благосклонна к Гааре. Или она его просто ненавидит. Мучает, продлевая и перемешивая боль, заставляя жадно терпеть.
Он все ещё презирает отечественную медицину.
И жизнь сейчас кажется каким-то совсем уж бредовым недоразумением. Он опоздал взять инициативу в свои руки и элементарно жить. У него всегда была одна эмоция взамен на тысячу других. Все время уставал, раздражался, огорчался по пустякам, всегда был слишком серьезным, ответственным и подозрительным. А главное – жил ради других. В общем-то, все восемнадцать лет для Гаары были каким-то пустым невзрачным сном. Если бы была возможность промотать свою жизнь и посмотреть на экране телевизора, у Гаары бы давно разболелась голова от назойливой однотонности и скучности фильма.
«Вы болеете…»
«Не говорите. Я не хочу знать. Скажите Итачи, кроме него больше никто не должен знать о моей болезни. Даже я».
Он хотел только догадываться, но не знать.
«Это хроническое и неизлечимое…»
«Сколько вам заплатить, чтобы вы замолчали?»
У него свои предрассудки. Он совсем не хочет знать, от чего умрет. Потому что в этом нет смысла, да и постоянно думать только о своей болезни как-то не привлекает. Его время и так уже невообразимо далеко, зачем ещё отдаляться? Хотя… он совсем не против сократить собственные часы. Устал он как-то…
В конце концов, он уже не сможет вернуться. Никогда. Есть такие вещи, которые вернуть нельзя. Жизнь – одна из таких вещей.
- Расскажи мне о своем будущем. Что планируешь делать дальше? Мне интересно, потому что этого я уже не увижу.
- Я не знаю. Не представляю.
Итачи на самом деле не знает… что делать? Кем быть? Во что себя воплотить? У Итачи появляется лишь одна мысль в голове – уйти в никуда. Быть ничем.
- Только не говори, что все настолько плохо…
- Вероятно.
А Гаара чувствует, как цепи в его личной тьме становятся только длиннее. Понимает, что из этого плена уже не вырваться, не спастись. У него элементарно не хватит сил выжить. Не хватит воли. Желания.
- Просто скажи, ты хочешь жить?
- Довольно противоречивое ощущение.
Теперь же Гаару порождает одна лишь тревога. Какой-то страх. Страх перед смертью. Он просто не знает, что с ним будет. Небытие? Пустота? Тьма? Скорее всего, он просто исчезнет. Его не было до рождения, его не будет и после смерти. Начало и конец. Осталась лишь середина под названием жизнь. Небольшая и короткая такая середина.
- Восемнадцать лет. Честно, я даже не знаю, много это или мало. Для кого как. Для меня, скорее всего, это была целая вечность.
- Значит ты все же ближе к тому, что хочешь умереть?
- Я же сказал, это слишком противоречивое чувство.
Хочет ли он жить? До этого момента – нет. Сейчас же… скорее всего, да. Именно. Гаара, черта с два, сейчас как никогда раньше хочет встать с этой скрипучей кровати и сделать что-то безумное. Абсолютно неприемлемое. Он жаждет наверстать все, что упустил в течение гребаных восемнадцати лет. Хочет, чтобы ему дали ещё хотя бы год, и он свернет эту чертову планету. Поменяет устои и законы, установит новые морали. Уже полностью прогнившие люди очистились бы под его властью. Почему он раньше не думал об этом? Почему он не сделал первый шаг к этому?
Как он вообще умудрялся настолько пассивно существовать?
- Это, оказывается, так больно.
- Это жестокость, Гаара. Это полнейшая глупость. Цинизм. Алчность. Грехи, которых скопилось слишком много. Ты не смог бы избавиться ото всех, как бы этого не хотел.
А Итачи не просто слышит и видит Гаару – он его понимает, поддерживает, ценит.
И, должно быть, любит. Слишком сильно, чтобы потерять.
- Мне бы хотелось сделать для тебя что-то, чтобы ты не жалел.
- Не надо. Все и так уже понятно.
Самобичевание – это пройдет. Забудется через каких-то там несколько часов. Смерть к нему приближается как-то странно. Искусственно. Эмоции слишком притуплены, раздвоены. И опять эта чертова усталость, слабость.
Он слишком устал от людей.
- Знаешь, меня очень пугает одна вещь. Я почти не чувствую боли, только легкие, пожалуй, горят. На что я вообще могу надеяться?
- Не считаю, что на легкую смерть.
Точно. Возможно на длинную, мучительную, но на легкую – никогда.
Однако обычные слова, какими бы они ни были, кто бы их не говорил, даже Итачи, не сломят Гаару. Не заставят уйти раньше времени. Надо было двигаться до самого конца, не пропустив ни шагу. Опять же – свои предрассудки.
- Возможно, там все же есть свобода?
Люди всегда сковывали. А свобода ценою в жизнь. Полная свобода. Без ненужного пафоса, лжи и прикрас.
Свобода в первую очередь одиночество. Вот, пожалуй, его самая дорогая и единственная мечта.
«Оставьте меня в покое. Что, сложно, да?»
Он молил их и теперь умирает с одним единственным на самом деле близким человеком. Брат, сестра и мнимые друзья сразу куда-то подевались. Он до сих пор благодарит их, что выполнили его последнее желание.
- Там нет свободы.
Всегда все знает. Неизвестно, как и почему, но знает. И Гаара верит каждому слову Итачи.
- В этом мире нигде нет свободы. Даже за его пределами. Но, возможно, там тебе будет куда лучше, чем здесь.
- Обнадеживает.
Он всегда искал место, ничем и никем не связанное. Наверное, он его скоро найдет.
- Какая неустойчивость, все хотят быть свободными…
- Но ты ведь желаешь большего. Ты уже давно лишился рассудка по этому поводу.
Гаара надрывисто смеется. Легкие пронзает острая боль, и он понимает – не стоит больше смеяться.
Он коротко стонет и злится, сжимая зубы.
- Что мне, мать вашу, плакать теперь?
А потом громко кашляет, одной рукой закрывает рот, пытаясь унять приступ, а другой с силой сжимает кофту в области груди.
Немного успокаивается, с досадой прикрывает глаза, почувствовав во рту металлический привкус крови.
- Какая жалость, - Гаара ухмыляется, поднимается на локтях и смотрит на свою окровавленную ладонь. Сжимает руку в кулак и наблюдает, как струйка алой крови медленно стекает по запястью.
Итачи не заставляет Гаару лечь обратно на кровать, как бы это сделала любая медсестра или сиделка, просто молча смотрит, пытаясь уловить каждое движение, каждое слово.
- Похоже, теперь я точно знаю, чем болею…
- Ты можешь ошибаться.
- Правда? Тогда я могу быть спокоен?
- Можешь.
Гаара вглядывается в Итачи. И чувствует то, чего не говорят эти глаза и уста. Чего элементарно не могут сказать. На что поставили табу.
- О Господи, Итачи, не делай трагедию, после моей смерти планета не остановится и свет не погаснет, в чем проблема.
- Честно? Во всем.
Сказать, что Гаара обычный друг – промолчать. Нет, это тот человек, который въелся в душу Итачи, принес в его личный мир море положительных эмоций и… сейчас незримо умирает, заставляя в Учихе Итачи что-то с треском разбиться.
Растворяя сердце и смешивая кровь, Гаара придавал ему силы, говоря, что он не один.
- Все прекрасно. Все просто отлично.
Говорит ли Гаара правду или просто пытается внушить это Итачи – неважно. Ведь все именно так и есть.
Как бы глубоко не пустили цветы корни, они никогда не завянут там, где упали их семена.
Зазвонил телефон, разбивая тишину и недосказанность. Итачи еле уловимо вздрагивает, встает с места и выходит из комнаты. Увы, телефон находится совершенно в другой части квартиры.
«Учиха Итачи? Это поликлиника. Мы звоним по поводу Собаку но Гаары. Вы можете радоваться, диагноз оказался ошибочным, пациент будет жить и…»
Но Итачи уже не слушает - бросив трубку, мчится к Гааре, чтобы убедиться. Убедиться в том, что все закончилось, что ничего не начиналось.
Подбегает к Гааре и сжимает в объятьях. Вот так вот… просто, легко. Как будто на самом деле ничего не начиналось.
- Никогда… никогда не верь отечественной медицине.
Итачи улыбается и чувствует – сейчас все точно будет хорошо.
Немного постараться и все пройдет, все изменится, все встанет на свои места.